Ангел вопияше Благодатней: Чистая Дево, радуйся! И паки реку: радуйся!
Твой Сын воскресе тридневен от гроба, и мертвыя воздвигнувый; людие, веселитеся!
Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия.
Ликуй ныне и веселися, Сионе; Ты же, Чистая, красуйся, Богородице,
о восстании Рождества Твоего.
Ирмос 9-й песни Пасхального канона
Твой Сын воскресе тридневен от гроба, и мертвыя воздвигнувый; людие, веселитеся!
Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия.
Ликуй ныне и веселися, Сионе; Ты же, Чистая, красуйся, Богородице,
о восстании Рождества Твоего.
Ирмос 9-й песни Пасхального канона
Не прожить бы мне жизнь Лишь "для галочки"... Стать у Бога бы Мелкой галечкой... Худ. Александр Аверин Не колонною И не стелою, А прибрежною Галькой белою... Не булыжником В чью-то голову, Не кирпичиком На дороженьке, Не подделкою Самоцветною – Просто галечкой...…
Comments
Не на троне – на Ее руке,
Левой ручкой обнимая шею, –
Взор во взор, щекой припав к щеке,
Неотступно требует… Немею –
Нет ни сил, ни слов на языке…
А Она в тревоге и в печали
Через зыбь грядущего глядит
В мировые рдеющии дали,
Где закат пожарами повит.
И такое скорбное волненье
В чистых девичьих чертах, что Лик
В пламени молитвы каждый миг,
Как живой, меняет выраженье.
Кто разверз озера этих глаз?
Не святой Лука-иконописец,
Не печерский темный богомаз:
В раскаленных горнах Византии
В злые дни гонения икон
Лик Ее из огненной стихии
Был в земные краски воплощен.
Но из всех высоких откровений,
Явленных искусством, – он один
Уцелел в костре самосожжений
Посреди обломков и руин.
От мозаик, золота, надгробий,
От всего, чем тот кичился век, –
Ты ушла по водам синих рек
В Киев княжеских междоусобий.
И с тех пор в часы народных бед
Образ Твой, над Русью вознесенный,
В тьме веков указывал нам след
И в темнице – выход потаенный.
Ты напутствовала пред концом
Ратников в сверканье Литургии…
Страшная история России
Вся прошла перед Твоим лицом.
Не погром ли ведая Батыев,
Степь в огне и разоренье сел –
Ты, покинув обреченный Киев,
Унесла великокняжий стол?
И ушла с Андреем в Боголюбов,
В прель и глушь Владимирских лесов,
В тесный мир сухих сосновых срубов,
Под намет шатровых куполов.
А когда Хромец-Железный предал
Окский край мечу и разорил,
Кто в Москву ему прохода не дал
И на Русь дороги заступил?
От лесов, пустынь и побережий
Все к Тебе за Русь молиться шли:
Стража богатырских порубежий…
Цепкие сбиратели земли…
Здесь в Успенском – в сердце стен кремлевых,
Умилясь на нежный облик Твой,
Сколько глаз жестоких и суровых
Увлажнялось светлою слезой!
Простирались старцы и черницы,
Дымные сияли алтари,
Ниц лежали кроткие царицы,
Преклонялись хмурые цари…
Черной смертью и кровавой битвой
Девичья святилась пелена,
Что осмивековою молитвой
Всей Руси в веках озарена.
Но слепой народ в годину гнева
Отдал сам ключи своих твердынь,
И ушла Предстательница-Дева
Из своих поруганных святынь.
А когда кумашные помосты
Подняли перед церквами крик, –
Из-под риз и набожной коросты
Ты явила подлинный свой Лик.
Светлый Лик Премудрости-Софии,
Заскорузлый в скаредной Москве,
А в грядущем – Лик самой России –
Вопреки наветам и молве.
Не дрожит от бронзового гуда
Древний Кремль, и не цветут цветы:
В мире нет слепительнее чуда
Откровенья вечной Красоты!
М. Волошин
26 мая 1929 г.